Они узнают, что он думает об их попытке вести военные действия. Сумасшедший подошел к воротам и вцепился в железные брусья. Они оказались холодными и грубыми на ощупь, немного влажными от ночной сырости. Позади них в глубоком мраке петляла среди деревьев узкая дорога. Орнамент на воротах помогал ему, но наверху сумасшедший удвоил осторожность, потому что вертикальные брусья заканчивались острыми наконечниками. Безумец аккуратно перелез через них, нашел опору для ног на орнаменте с другой стороны и спустился на землю. Это чересчур просто для него. И они думали, что железные ворота остановят его? Сумасшедший отвернулся от ворот и пошел по дороге.
Шок, изумление, слепящий свет, внезапный страх все соединилось в мыслях сумасшедшего, и он автоматически отпрыгнул в сторону. Пусть другая личность заботится о происходящем. Это не был тот сложный характер, который одолел всех сегодня вечером в баре. Сумасшедший ощутил присутствие другого существа, какогото темного создания, с трудом вспоминаемого им. Таким безумец был давнымдавно, в почти забытые времена, до того, как попал в психиатрическую лечебницу. С обретением свободы оно начало медленно проявлять себя. Бездумное животное, давящее своими ужасными воспоминаниями, испускающее зловонные испарения и смердящее, оно не могло быть его частью, не могло быть чемто, что сумасшедший носил в себе все это время. Испытывая отвращение, не веря, не желая верить, знать и помнить, последний съежившийся клочок его самосознания погрузился во тьму. Фонарь горел впереди, справа.
Безумец повернул в ту сторону и двинулся вперед. Я предупреждаю тебя, что у меня есть оружие. Единственная пуля пролетела высоко над его спиной, а затем и оружие, и фонарь с грохотом упали на дорожку, причем фонарь погас от удара. Теперь темнота стала полной, но безумцу и не нужно было ничего видеть. Его руки сжались, нащупали одежду, нашли голое запястье. Тяжелый кулак ударил сумасшедшего в плечо, в голову. Руки безумца снова двинулись, сдавили и опять поднялись. Раздался сухой, приглушенный хруст, и охранник закричал. Рука сумасшедшего наткнулась на его лицо и вдавилась в него, заглушая крик.
Охранник умер задолго до того, как безумец закончил свое дело. Сумасшедший ломал, рвал, давил. В ночной тишине звуки казались тихими, чавкающими и тяжелыми. Его руки до локтя были липкими. Сильный отвратительный запах бил в ноздри. Безумец направился к дороге. Его окружали ровные лужайки и укрывала тьма. Сумасшедший обошел дом, не решаясь войти. В его мозгу сейчас отсутствовали ясные мысли, были только впечатления.
Впечатление, что охранник пытался помешать ему войти сюда, а значит, здесь есть чтото ценное для него. Но самым сильным оставалось ощущение опасности. Он выглядел таким широким, таким приземистым. Рядом располагался большой гараж, а следом, у самого озера, эллинг. Все постройки буквально излучали опасность. Безумец блуждал вокруг дома, то приближаясь к нему, то удаляясь. Если бы сумасшедший сейчас встретил когонибудь, он убил бы снова. Ощущение опасности, физическая усталость, теперешнее бездействие после вспышки энергии несколько минут назад все это соединилось, чтобы ослабить личность, контролировавшую сейчас безумца, ослабить и заставить забеспокоиться.
Оно не желало больше прятаться гдето глубоко теперь, когда сумасшедший дал ему ощутить вкус свободы. Самосознание возвращалось к безумцу медленно и постепенно. Эллингтон чувствовал себя одурманенным, он не мог мыслить ясно. Он почти не помнил, что делал последние тридцать минут, помнил только, что покрыт кровью. Только этот факт был совершенно очевиден его больному мозгу. Безумец ощущал себя заблудившимся, маленьким и одиноким. Он стоял на берегу, перед ним лежало темное спокойное озеро, за его спиной виднелись лужайки, длинный дом и постройки темными грудами поднимались слева. Сумасшедший казался рядом с ними маленьким, слишком маленьким, чтобы правильно их оценить. Безумец мог сейчас развернуться и побежать, помчаться с дикой скоростью, выбрасывая короткие ноги вперед, взмахивая маленькими руками, и бежать прямо, не сворачивая, по гладкой поверхности земного шара до тех пор, пока не умрет.
